Рафаил карелин. Клирик грузинской православной церкви архимандрит рафаил карелин. Происхождение и рождение

Рафаил Карелин - архимандрит, священнослужитель Грузинской православной церкви. Его заслуженно считают выдающимся богословом современности, защитником Православия и опытным пастырем для всех нуждающихся. Он является духовным писателем и публицистом, автором множества известных трудов и статей.

Кроме того, преподобный Рафаил известен тем, что резко критикует церковный модернизм. Это направление в теологии, которое призывает служителей церкви к обновлению вероисповедания; к тому, что религия должна приспособиться к новым общественно-историческим условиям, к изменившемуся сознанию верующих. Также он выступает против экуменизма. Имеется в виду движение за объединение всех вероисповеданий различных христианских конфессий.

Детство Рафаила

В детстве Рафаил (в миру Руслан Николаевич Карелин) никогда не интересовался обычными для детей играми и игрушками, вместо этого он всегда тянулся к правде и истине. Однажды во время болезни он прочитал отрывки из Евангелия, принадлежавшего его бабушке. Эта необычная книга вызвала у него странное чувство - как будто кто-то перенес его в то место и в те далекие времена, когда был жив Иисус Христос. Для Руслана немалый интерес представляли знания о душе и жизни человеческой.

Происхождение и рождение

Карелин Руслан Николаевич появился на свет в городе Тбилиси 1 января 1931 года. Мать его - Александра Николаевна Чуркина - была учительницей, а отец - Николай Александрович Карелин - инженером.

Семья

Будущий священнослужитель рос в самой обычной советской семье. Отец его никогда не верил в Бога. Но при этом он умел уважать чувства и убеждения окружающих. Мать была верующей, но не показывала своей религиозности. Она понимала, что человек сам для себя решает, верить ему в Бога или нет.

Бабушка Евдокия лишь один раз привела мальчика в церковь. На всю дальнейшую жизнь запомнилось ему это событие, потому что он каким-то внутренним чутьем ощутил, что существует новый, неведомый мир, о котором ему только предстоит узнать. Но, в целом, никаких познаний о Боге и религии семья ему не дала.

Юношеские годы и молодость

Однажды будущему священнослужителю в руки попало очень редкое по тем временам издание - сочинения святого Иоанна Златоуста. Оно увлекло молодого человека блестящим стилем написания, новизной мысли. На его дальнейшую жизнь эта книга повлияла очень сильно. После окончания школы юноша поступил в Тбилисский педагогический институт на филологическое отделение. Но впоследствии в его душе произошли изменения, и он решил, что пришла пора послужить Богу. Поэтому по завершении учебы, он принял решение пойти в монахи.

Монашеский постриг

В советские годы в Грузии большая часть монастырей была разрушена или заброшена. Поэтому юноша решил постричься в монахи тайно. Не сделал он этого только потому, что его призвал архимандрит Зиновий Мажуга. Выяснилось, что для одного прихода требуется священник. Произошло то, к чему молодой человек стремился долгие годы.

В 1954 году Руслан принял монашество. Наречен он был Рафаилом по имени известного Архистратига. Вскоре он стал иеродиаконом, а затем и иеромонахом. Учебных заведений духовной направленности в Грузии в советские годы не существовало. Рафаил вынужден был отправиться в Ольгинский монастырь, где его обучали церковным таинствам, службам, молитвам и многому другому.

Затем молодого священника отправили служить в с. Илори, где действовал храм Георгия Победоносца. Там, по многочисленным просьбам прихожан, ему пришлось бороться с одержимыми. Тогда и пришло понимание, что на самом деле существует недоступная для нас реальность демонов, которые являются противовесом божественным силам.

Церковная служба в Сухуми

С 1958 по 1973 гг. архимандрит Рафаил Карелин служил в Сухумо-Абхазской епархии. Здесь ему посчастливилось ближе сойтись с отцом Серафимом.

Он был знаменит тем, что 12 лет просидел на обычном камне в Глинской пустыне и все это время непрерывно молился.

Впоследствии отца Серафима официально признали святым человеком.

Этот праведник стал для Рафаила настоящим духовным отцом. Вспоминая те годы, он не раз упоминал, что его духовная жизнь была наиболее богата событиями именно в период службы в Сухумо-Абхазской епархии. Затем из-за болезни пришлось оставить службу и вернуться в Тбилиси для лечения.

Зрелый возраст

В зрелом возрасте отец Рафаил много поездил по святым местам и монастырям России. Не единожды он посещал Псково-Печерский монастырь, который оставил в его душе наиболее сильный отпечаток. Уже будучи взрослым человеком, он окончил Московскую духовную семинарию. Духовным наставником его был схиигумен Савва, который прославился тем, что читал молитвы над больными людьми. Известно множество случаев, когда после этого люди выздоравливали. Именно схиигумен Савва подсказал отцу Рафаилу начать писать книги.

Преподавание в духовной академии

1975 год ознаменовался для архимандрита Рафаила преподаванием славянского языка в Мцхетской духовной семинарии, а также аскетики, истории религий и богословия - в Тбилисской духовной академии.

Служба в храме

Последнее место, где служил отец Рафаил, - храм князя Александра Невского в Тбилиси. Болезнь, сильнейшая потеря зрения не дали ему продолжить службу.

В 2016 году впервые состоялась встреча папы Римского и патриарха всея Руси, на которой была подписана совместная декларация. Архимандрит Рафаил был в числе нескольких священнослужителей, крайне отрицательно высказавшихся о встрече патриарха и папы. Они заявили, что их совместная декларация - еретический документ, поскольку из-за этой встречи были нарушены все существующие церковные правила.

Писательская деятельность

В начале 1990-х годов архимандрит Рафаил решил заняться тяжелым писательским трудом. Он освещает вопросы о Боге, церкви, душе и о многом другом, что так тревожит современного читателя.

Труды отца Рафаила предназначены для широкой аудитории. Огромная эрудиция и прекрасное владение стилем, духовный опыт и познания отличают автора от других священников-писателей. Поэтому его труды помогают каждому человеку приобрести святоотеческое знание о смысле жизни, вере в Бога и о многом другом.

Нравственно-аскетические труды

Нравственно-аскетические труды преподобного Рафаила посвящены проблемам духовного мира, его структуре и взаимным связям. В них рассказывается об умеренности, самоограничении, удовлетворенности своим положением, каким бы оно ни было. Произведений на эту тематику у него много. Поэтому остановимся лишь на некоторых.

В книге отца Рафаила «Церковь и интеллигенция» повествуется о взглядах и настроениях интеллигенции, а также об их взаимоотношениях с церковью. Автор объясняет, почему интеллигентным людям порой бывает трудно посетить церковь. Ведь так же, как и священнослужители, интеллигенция должна охранять истину и нравственность.

Труд «В поисках истины» написан в форме бесед духовника со своими прихожанами. Это очень разные люди, со своими сложными характерами и судьбами. Но объединяет их то, что каждый человек ищет истину. Беседуя с духовником, эти люди получают ответы на вопросы, в связи с чем их духовная жизнь обогащается.

Главная тема труда под названием «Умение умирать, или Искусство жить» - это жизнь и смерть. По мнению автора, чтобы добиться достойной и праведной жизни, нужно для начала... умереть. То есть человек сначала должен умереть для грехов, которых так много в этом мире, для страстей, поработивших наши сердца. Наша короткая, полная печалей жизнь на земле - это время для покаяния, а не для радости. Но человек получил от Бога драгоценный подарок - вечную жизнь. Только после смерти мы обретаем Бога в своей душе, тогда и можно радоваться.

В монографии, которая называется «О языке православной иконы», автор представляет православную икону, как неотделимую частицу Церкви. Он не рассматривает достоинства икон с позиции произведений изобразительного искусства. Иконы интересуют его как основные элементы православной иконографии. Автор считает, что нарушая каноны иконописи, художник помогает миру демонов связаться с нашим сознанием. В качестве примера приводятся религиозные картины Дали и Врубеля.

Сборники

В своих сборниках архимандрит Рафаил дает ответы на вопросы православных. Вся информация сгруппирована по темам. Тематика вопросов разнообразна: вера в современном мире, слово Божие и молитвы, истина, ложь, покаяние и многое другое. Преподобный Рафаил - опытный духовный собеседник. Его советы могут быть полезны всем, кто пытается исправить свои ошибки и ищет спасения души.

В этой серии вышли следующие сборники:

1. «Да никтоже прельстит вас. Вопросы и ответы».
2. «Тайна сия велика есть. Вопросы и ответы о семейной жизни».
3. «Море житейское. Ответы на вопросы читателей».
4. «На камени веры. Вопросы и ответы».

Кроме того, вышло несколько сборников статей и очерков, освещающих современные проблемы церкви, псевдокультуру, церковный модернизм.

Среди них наиболее известны:

1. «Православие и соблазны мира сего».
2. «На пути из времени в вечность. Воспоминания».
3. «О вечном и преходящем».
4. «Тайна спасения. Беседы о духовной жизни».

Проповеди

Проповеди преподобного Рафаила - это явление в современной духовной литературе самобытное и необычное. Впервые придя в церковь, человек частенько не понимает смысл религиозных таинств, молитв и песнопений. В этот момент ему необходимо слово священника, духовного отца. Наставления могут научить, вразумить и утешить любого человека, стремящегося к истине. Из таких слов и состоят проповеди отца Рафаила.

В 1999 году люди смогли познакомиться со сборником проповедей архимандрита Рафаила под названием «Путь христианина».

Эти проповеди рассказывают нам о внутренней жизни церкви. С их помощью мы можем либо приблизиться к Богу, либо, напротив, удалиться от него. В проповедях есть советы, как на практике бороться с демонами и с нашими страстями.

На данный момент этот труд - самое полное собрание проповедей и бесед духовного наставника Рафаила. Его слово разгоняет скорби и утешает душу. Оно помогает людям найти свою дорогу к Богу и Церкви.

Видео

В этом видео архимандрит Рафаил отвечает на вопросы, рассказывает о том, как найти духовного наставника в современных условиях.

Когда афинский суд вынес Сократу смертный приговор, – казнь через принятие яда, и палач готовил для него чашу с цикутой, – то Сократ, спокойно беседовал с учениками и, выслушав решение суда, словно весть о кончине незнакомого ему человека, сказал: "Мне вынесли смертный приговор те, кто уже приговорены к смерти самой природой". Великий философ не видел большой разницы между собой и своими судьями: ведь все люди – смертники, заключенные в тюремную камеру – в мир вещества и времени. Приговор произнесен, дело только в сроке: кого первого, а кого второго выкликнет по имени тюремщик, стража приведет к месту казни, и его встретит, как долгожданного гостя, палач, с чашей цикутой, с обнаженным мечом, или веревкой в руках.

Смерть – это тайна, которую не могли разрешить древние мудрецы и современные властители мира. Смерть – разрушение иллюзий земной жизни, а человек живет в потоке этих иллюзий, цепляется за них, как за единственное, что он имеет, и хочет представить мираж бытия как вечное, истинное бытие. В космосе есть черные ямы, где исчезает свет звезд. Смерть – это черная яма, где исчезают люди и все, живущие на земле; это какой-то космический провал, где нет конца и дна, в этот провал устремляется река времени, гаснут как искры имена людей, и исчезают как волны поколения за поколениями.

Философ Гераклит сказал: "Время – это поток, в который нельзя войти дважды". Этот странный философ размышлял всю жизнь над загадкой времени и смерти. Он не боялся видеть то, на что закрывают глаза другие, а именно, что время превращает все в иллюзию, что мы одновременно живем и не живем – мы есть, и нас нет. Он произнес непонятные слова: "Я знаю все, а другие не знают ничего". Он знал, что все рушит и уносит время; он знал, что сам живет и умирает в каждое мгновенье, что он мертвец, вызванный из мрака, и обреченный уйти в тот же мрак. Он познал, что время делает из всего ничто, и поэтому сказал, как о великой мудрости: "Я знаю все, а другие – ничего", но это "все", и слова Сократа "Я знаю, что ничего не знаю" – почти одно и то же.

Гераклита называли плачущим философом. Он плакал над заблуждением людей, которые иллюзию принимали за действительность, и жили в мире призраков, удерживаемым их воображением. Он плакал о том, что люди страшатся думать – что такое время, как некоторые боятся заглянуть в бездну, от вида которой у них начинают подкашиваться ноги и кружиться голова.

Время – это вращающееся колесо, на котором написано: "Не было. Есть. Не будет". Здесь "да" наложено на "нет", и оба слова, соединенные вместе, превращаются в какой-то неразгаданный иероглиф. Некий философ утверждал, что для него одинаковы и жизнь и смерть. А когда его спросили, почему же тогда он живет, то он ответил: "Именно, поэтому".

Гераклит решил выйти из потока времени, и своей рукой исполнил то, на что он был обречен с рождения. Сократ не искал смерти, и не отвращался от жизни, он был занят другим: познанием самого себя. Он познал, что смертен, и поэтому принял смерть спокойно; принял как неизбежность, как человек встречает наступающую ночь. Гераклит, убедившись в мнимости жизни, решил проявить мнимую победу над смертью, и бросился в ту бездну, которую постоянно видел перед собой. Гераклит плакал над заблуждением людей, забывших о всепожирающем огне времени и "дамокловом мече" смерти.

Другой философ Демокрит, смеялся над заблуждением людей, поверивших, что они люди. Для него боги и люди – это конгломераты неких невидимых и неразделимых частиц. Человеческое тело мало – чем отличается от муравейника; в нем каждая частица, как насекомое в стае, исполняет свою работу; человека нет, есть только самосоздающиеся и рассыпающиеся структуры; жизни и смерти, как таковых, нет: собираются космические частицы вместе, под действием взаимного притяжения (симпатии), а затем расходятся друг с другом, как пары во время танца, и переходят в прежнее состояние – в тонкий невидимый прах, из которого лепятся новые тела.

Для Гераклита иллюзией было бытие; для Демокрита – сам человек. Для Гераклита время и смерть превращают жизнь в трагедию; для Демокрита – в комедию. Современники назвали Демокрита "смеющимся" философом. Этот демонический смех гуманисты пытались объяснить, как оптимизм и жизнерадостность античных материалистов. Судьба обеих философов была схожей: Гераклит покончил жизнь самоубийством, а Демокрит ослепил себя.

Стоики, в какой-то степени, являлись преемниками Гераклита, по крайней мере, в своем отношении к миру. Для них жизнь представляла собой театр абсурда. Единственное благородное дело для мудреца – смотреть на жизнь равнодушно, как на театральное представление. Философ-стоик чувствовал себя императором, который из ложи наблюдает скучающим взором за битвой гладиаторов и зверей в цирке. Стоик презирал жизнь за то, что она есть, и благодарил смерть за то, что она будет. Стоики думали разрешить загадку жизни, скрыв под железной маской судорогу боли.

Цинизм был продолжением философии Демокрита на этическом плане. Циники, по крайней мере первые из них, были достаточно умны, чтобы видеть уродства окружающего их мира и человеческих грехов. Но уродство познается через сравнение с неким совершенством и красотой. А циники не имея средств исцелить уродства, решили избавиться от самого понятия красоты. Они, представив себя уродами в мире уродств, подписали свой философский манифест именем псов, но при этом отбросили даже такое достоинство собачей натуры, как преданность дому. Они осмеивали все и самих себя, но не смогли создать ничего и оставили своим потомкам только яркий, но дурно пахнущий букет эпиграмм, афоризмов, насмешек и парадоксов; они старались увидеть в мире только несоответствия и уродства. Вся философия киников, с их вызывающим антиэстетизмом, похожа на крики и смех детей, которые окружили калеку и издеваются над ним.

Средние века были периодом интеллектуального и духовного подъема, тоской по небу и вечности. Люди искали не внешнюю скорлупу жизни, а ее сокровенное, духовное, как бы огненное ядро; это было духовным порывом человеческой души от внешнего к себе и от себя – к Богу. Средневековье остается для нас тайной, поскольку сама мистика и мистическая любовь – это тайна.

Божественный свет постигается и созерцается через подвиг человеческой души. Отяжелевшие веки ренессанса скрыли от ока сердца этот свет. Гуманисты увидели в средневековье только черный силуэт истории, словно незнакомца, одетого в траур, как для куртизанки лик аскета кажется мрачным приговором над жизнью. В искусстве средневековья постоянно фигурирует смерть – этот спутник человека, зловещий двойник, неразлучный как тень. Однако средневековье видело смерть на фоне вечности. Смерть помогала христианам не опустить око души от неба к земле, не отдаться в плен страстям, не превратиться в животных, как от пищи волшебницы Кирки. Память о смерти была для них ступенями к небесному Иерусалиму, где Бог станет Всем для всех. Тени видны только при солнечном свете. В сумерках ренессанса память о смерти исчезла; на нее стали смотреть как на врага. На полотнах ренессанса замелькали картины обнаженных человеческих тел; они были похожи на гимн и песнь во славу плоти. Это время духовного упадка названо потомками "возрождением".

Для возрождения, как и для античности, божеством казался космос. Возрождение стало предлагать людям свою теорию бессмертия: раз человек частица космоса, значит, он умереть не может. Возрождение лгало на самих святых: на Западе их изображали похожими на языческих богов. Духовность стало сменяться душевностью. Мир засверкал палитрой всех красок, но небо потускнело и исчезло, как будто подернулось пологом облаков.

Христианство на Востоке было поставлено под железный поток мусульманских орд, как крепость под удары тарана. Оно выстояло, но внутренний двор храма уменьшился до размеров, который можно измерить тростью.

Западное христианство было уже оторвано, как бы отщеплено от ствола Вселенской Церкви. Ее пышная крона покрывала огромные пространства Европы, а ветви тянулись в глубь других частей света, но оно было лишено животворящей благодати и поэтому все больше полагалось на силу копья и меча. Если аллегорически представить католицизм эпохи ренессанса, то это будет крест и меч: ключи апостола Петра и топор палача, звон колоколов и стоны сжигаемых еретиков.

Запад назывался христианским; рука Римского первосвященника была настолько сильна, что могла сбросить с трона неугодных ему королей, как на рыцарском турнире победитель выбивает одним ударом своих соперников из седла. Но в интеллектуальную элиту ренессанса стали просачиваться учения, чуждые христианству: это идея одухотворенности всей материи – гилозоизм – еще один виток в борьбе с памятью о смерти. Если вещество обладает разумом, то человек продолжает жить и ощущать жизнь после смерти в своих элементах, какую бы форму не приняли бы они.

В новое время, под влиянием гилозоизма, особенно процветавшего в оккультно-эзотерических школах, был реанимирован и реформирован античный пантеистический идеализм. Для пантеизма смерть – это исчезновение личности, а не бытия; дух человека растворяется без остатка и следа в абсолюте, как брызги волны исчезают в океане.

Материализм предлагал жалкое бессмертие: человек превращается в космическую пыль, материально он продолжает существовать, хотя и не осознает своего бытия – значит, все в порядке.

В новое время исторический иллюзионизм проявил себя в виде хилиазма, ведущего начало от старо-иудейских апокрифов, описывающих земное царство мессии. Утопии о "счастливых островах", плывущих как корабли в просторах океана, и "городов солнца", построенных из золота и стекла, породили несбыточные надежды толпы, – ими умело пользовались диктаторы. Они с "островов счастья", как с кораблей, сбрасывали трупы акулам, а для постройки "городов солнца" рыли как котлованы огромные общие могилы. Память о смерти должна быть стерта программным коллективным оптимизмом, как стирают пыль с окон. Она объявлялась кладбищенской гнилью, мертвечиной, труположеством; а бессмертие объяснялась как благодарная память потомков.

Наши современники все меньше задумываются над тайной жизни и смерти, времени и вечности. Кажется, что в их организме выработалось вещество, которое можно назвать "антисмертью" – это психическая установка, которая должна выбрасывать из поля сознания всякую мысль и воспоминания о смерти.

Современный человек живет во времени, не понимая и не осознавая его. Он видит перед собой смерть и ее следы везде: в человеческом обществе, в окружающей природе и в его собственной семье, но, в тоже время, гонит от себя образ смерти, словно своего врага, как будто, если он забудет о смерти, то смерть забудет о нем, и он останется жить, как по преданию Агасфер, оттолкнувший Христа от дверей своего дома.

В житии преподобных Варлаама и Иоасафа есть образ – притча. Человек, спасаясь от зверя, влез на дерево, которое росло на краю пропасти. Он чувствует, что дерево шатается и вот-вот должно упасть. Он смотрит вниз и видит, что два зверька своими зубами как пилой режут ствол. И, вдруг, человек заметил на дереве дикий мед, и стал с жадностью поедать его. Он забыл обо всем, и только слизывает капли меда с веточек дерева. На дне пропасти лежит дракон, который ждет когда упадет дерево. Но человеку как будто уже нет дела ни до зверьков, подтачивающих стол, ни до пропасти, в которую он должен упасть, ни до дракона, открывшего свою зубастую пасть.

Зверь, преследующий человека это смерть; дерево – жизнь; два зверька – день и ночь; пропасть – ад; змей – диавол, а капли меда это земные наслаждения, в поисках которого человек забывает обо всем.

Этот поразительный образ можно еще дополнить несколькими штрихами. Дикий мед смешан с горечью. Человек слизывает его с острых игл и колючек, усеивающих ветки. Осы жалят его тело, так что оно распухает, но человек все равно ищет, где еще можно найти капли горького меда; он забыл о смерти.

История повторяется, только более широкими витками. Почему киники называли себя псами? Не только потому, что на площадях и улицах городов совершали свои телесные отправления, но потому что, животные не могут подняться своим разумом над жизнью как над эмпирической данностью. Животные только воспринимают ее через ощущения и представления. Люди могут мысленно, абстрактно осознать, что такое жизнь, как бы выйти из потока на берег, найти смысл жизни, увидеть причину и цель.

Цинизм – превращение сфинкса в котенка, перечеркивание всех вопросов и низведение самой жизни к удовлетворению животных инстинктов. Если у циников еще оставлен, как рудиментный орган, разум, – то только для того, чтобы смеяться над самим разумом, чтобы бесстрашнее растворить свою душу в темных глубинах эмпирики. Атомизм Демокрита это отрицание Бога на интеллектуальном уровне. Биологизм циников – отрицание Бога на экзистенциальном уровне. Демокрит родил "синопского пса"; а "синопский пес" – свинью современного либерализма. Демокрит хотел опровергнуть нравственность философским путем; Диоген – собачьим лаем, а современные либералы – деловитым хрюканьем и общественными институтами по защите людей от чувства стыда.

Когда человек живет страстями, то он не может подняться над жизнью, а опускается на дно. Страсть неразлучна с забвением о смерти; в страсти теряется ощущение не только вечности, но и времени. Страсть – самозамкнута и эгоистична; похоть может существовать, как дождевые черви под землей, лишь во тьме, и поэтому гасит свет духа и свет разума.

В физике существует закономерность: распад вещества вызывает выделение тепловой энергии. Теплота страсти – это теплота распада, теплота тления, поэтому конец страсти – опустошение души, подобное сумеркам смерти.

Человек – образ и подобие Божие. Ему дана задача – разгадать для себя тайну времени и смерти, как бы войти в нее, соединиться с ней: от этого зависит его личное спасение. Только добытое трудом становится достоянием самого человека. Диавол борется с памятью о смерти, как со своим грозным противником. Он предлагает человеку как приманку похоть, чтобы отвести его от Бога. А святый ангел-хранитель памятью о смерти, словно колокольным звоном, пробуждает человека от сна и иллюзий горького земного счастья и фантасмагории земного бессмертия.

Александр Македонский завещал перед смертью положить его в гробницу так, чтобы люди видели правую руку великого завоевателя с раскрытой ладонью. В своей деснице он держал полмира, а после смерти не смог взять с собой ничего: рука с раскрытыми пальцами осталась пустой.

Главным недугом настоящего времени я считаю и двуличность, которые становятся стилем жизни современного человека. Религия уже перестает быть доминантой жизни человека и императивом его поведения. Скорее, религия служит удовлетворением определенных душевных потребностей, подобно эстетическому удовлетворению, которое дает искусство.

На самом деле религия во многом является делом воли. Внутренняя жизнь христианина - это постоянная борьба со своими страстями и греховными навыками, противостояние миру, который, по словам Христа, «лежит во зле». Эта борьба кажется мучительной для многих современных христиан, поэтому их религиозность принимает внешние формы и застывает в них.

Другим недугом нашего времени является обособленность людей и их эмоциональная холодность. В технологический век человек меньше нуждается в помощи другого человека и меньше дорожит им - его заменяет машина. Средства массовой информации способствуют стандартности мышления. Телевизор, компьютер и другие технические изобретения все более заменяют живое общение: человек уходит в , который становится его второй действительностью. В этом мире он не несет ответственности, чувствует себя свободным от обязанностей и забот - иллюзорный мир ничего не требует от него. Духовное отчуждение нередко переходит в аутизм. Человек чувствует свое одиночество, но и в этом случае телевизор и компьютер предлагают ему общение на расстоянии, виртуальные связи без любви, какое-то мертвое общение, похожее на общение теней. Техника сокращает физические расстояния между людьми и в то же время на эмоциональном плане дистанцирует их друг от друга. Человек перестает любить человека; ближний оказывается дальним. У него пропадает желание видеться с друзьями, ему комфортнее сидеть у компьютера. Здесь кажущееся удобство переводит общение людей на уровень прагматики.

Техника сокращает физические расстояния между людьми, но на эмоциональном плане дистанцирует их друг от друга

Эмоциональная холодность и отчуждение принимают степень нравственного кризиса, который более опасен, чем экономический кризис.

Этот процесс в различных формах проявляется везде, причем, в технически развитых странах с большей силой и разрушительностью.

Складывается ощущение, что у современных христиан вопросы догматики отошли на задний план: если о чем-то и говорят, то лишь о социальном служении и прочем. О различии в вере говорить и вовсе не принято. Так ли это?

Догматическое мышление неразрывно связано с духовным состоянием человека, особенно с его мистическими интуициями. При оскудении молитвы и либерализации морали человек перестает чувствовать действие благодати в своей душе, теряет православное мышление и внутреннее свидетельство истины. Характерно, что для святых представлял собой не отвлеченное понятие, а живую истину, и отклонение от догмата воспринималось и ощущалось ими как потеря благодати. У современных людей притуплено это внутреннее свидетельство. Они воспринимают догматы как философские постулаты и тезисы, рассматривают их на уровне плоского рассудочного мышления и поэтому у них стирается граница между догматической истиной и духовной ложью. Теологический максимализм прежнего времени все более вытесняется гуманистическим антропологизмом, при этом ориентиры истины теряются, духовные центры бытия и шкала нравственных ценностей сдвигаются и смещаются со своих мест.

Догматический индифферентизм - это слепота тех, у кого притупились или атрофировались религиозные интуиции

Догматический индифферентизм - это слепота тех, у кого притупились или атрофировались религиозные интуиции. Интеллектуальная всеядность воспринимается как широта мышления и даже свидетельство любви.

Этот вопрос очень важен, поэтому повторим нашу мысль.

Мистические интуиции делают реальной, осязаемой истиной, а современный человек с его приглушенными духовными интуициями воспринимает догмат как продукт определенного времени и эпохи, рассматривает его вроде философской абстракции, сознательно или несознательно прилагает к Церкви и Откровению принцип эволюции, и таким образом делает догмат релятивистским и плюралистическим понятием. По их мнению, догматы можно до времени уважать, как уважают стариков, но можно также безболезненно изменить их или проигнорировать. Практическим проявлением такого рационализма в религии являются экуменизм, униатство и многоголовая гидра модернизма.

Архимандрит Рафаил (Карелин) родился 29 декабря 1931 года в Тбилиси в семье инженера и учительницы. Сразу после получения среднего и высшего образования оставил светскую жизнь и выбрал монашество.

По собственному признанию, его всегда особенно интересовала правда, истина, были скучны многие детские игры и когда мать водила его в цирк в детстве то перевернутые зеркала как образ лжи и шутовства вызывали у него не улыбку, а грусть. Поэтому почти естественным путем для него была монашеская жизнь.

В 1954 году был пострижен в монахи и в этом же году рукоположен в иеродиакона и иеромонаха. Вскоре после рукоположения служил в храме святого великомученика Георгия Победоносца в с. Илори близ г. Очамчиры, Абхазской АССР (Грузинская ССР).

Позднее служил в Преображенской кладбищенской церкви в пригороде Сухуми. В сухумский период будущий архимандрит и встретил первого духовного отца - глинского старца архимандрита Серафима (Романцова) прославившегося особой духовной опытностью, чуткостью к людям и настоящей евангельской любовью. Святой особым образом умел замаскировать любовь и заботу о людях умеренной строгостью, чем и отводил от себя неразумных поклонников. Также близко знаком был отец Рафаил с митрополитом Тетрациркойским Зиновием (Мажугой), известным любовью к Иисусовой молитве и сумевшим сочетать активную административную дейтельность с постоянной молитвой.

С 1975 года преподавал в Мцхетской духовной семинарии славянский язык и временно исполнял обязанности инспектора. Последним местом его священнической службы был храм святого благоверного князя Александра Невского в Тбилиси.

В 1980-х годах Рафаил посещал святые места в России, монастыри, особенно тогда открытый Псково-Печерский монастырь. Духовником его становится схиигумен Савва. Отец Рафаил в эти же годы оканчивает Московскую духовную семинарию заочно. Схиигумен Савва благословил его писать на духовные темы. Затем отец Рафаил преподавал в Тбилисской духовной академии в разное время славянский язык, историю религии, богословие и аскетику.

Последним местом его священнической службы является храм святого благоверного князя Александра Невского в Тбилиси.

С 1988 года в силу ослабшего здоровья (снижение зрения) находится на покое и занимается литературной деятельностью.

Старец архимандрит Рафаил (Карелин) – выдающийся православный писатель современности. Его перу принадлежит громадное число книг и статей, посвященных как самым животрепещуще актуальным и острым, так и неизбежно вечным и «обязательным» вопросам бытия нашей Православной Церкви.

О пути христианина, о горьком падении гордых и бесстрашном поиске истины на пороге Апокалипсиса, об умении умирать и искусстве жить, о чаемом и преходящем, о цельбоносном для верных хождении по водам (см.: Мф. 14, 29) написаны его глубокие, тонкие и строгие книги.

Мучающейся в дольнем мире и взыскующей горнего града душе человеческой посвящены его удивительно точные и мудрые мысли, известная суровость которых, и даже определенный нравственный максимализм, только придают читателю уверенности в том, что с ним в наше лукавое время как раз и не лукавят, и не только что не лукавят, но говорят ему самую жестокую, самую жгучую правду.

Огромный аскетический и жизненный опыт отца архимандрита, его широчайшая эрудиция, поразительное чувство такта, умение, при всем очевидном ригоризме, и услышать, и понять собеседника – в полной мере раскрылись на его собственном сайте в Интернете: www.karelin-r.ru.

Создание этой страницы было поистине, как принято ныне говаривать, судьбоносным решением: чтобы «услышать» полное сочувствия, любви и духовного рассуждения слово старца, теперь достаточно посетить сайт, откровенно задать отцу Рафаилу хоть самый «больной» вопрос и незамедлительно получить чаемое утешение или искомый совет.

А собеседником автора выступает весь наш православный народ в полном значении данного слова: люди разного пола и возраста, разных социальных слоев и национальностей, разного уровня жизненного и профессионального опыта, воцерковленности, образованности и даже грамотности.

Издатели при составлении «вопросоответных» книг отца архимандрита сочли возможным расположить вопросоответы по темам.

Выборка тем оказалась чрезвычайно богатой: пытливый читатель с интересом узнает немало нового о христианском богословии и толковании Священного Писания, о святоотеческом учении и духовной литературе, о монашестве и священстве, об Иисусовой молитве и посте, об Исповеди и обрядах Церкви, о грехах и покаянии, о ересях и нечистоте, об иноверцах и суевериях, о любви и семейной жизни, о даровании и воспитании детей и еще о многом другом. В текст предлежащей читателю книги издатели добавили ряд новых и небезынтересных тем-«главок»: о гимнографии и философии, о поминовении и милостыне, о добре и красоте, о страхе Божием и прощении, об учении и отдыхе…

Иногда встречающийся некоторый «параллелизм», то есть кажущееся «уже-читал-вроде» вопросов, надеемся, не смутит благочестивого читателя, поскольку искусство толкования старца Рафаила столь велико, что и самый незначительный и хронически «неудобь надоедливо» повторяющийся вопрос позволяет автору найти и новые слова к освещению, и новый поворот в решении проблемы.

Цитаты из святоотеческой, духовной и светской литературы, как правило, приведены в редакции посетителей Интернета и отца архимандрита.

Издатели рассчитывают на то, что новый своеобразный сборник «мудрых ответов опытности» окажется крайне востребованным всеми искренне ищущими спасения души и врачевства духовного.

Владимир Крюков

Размышляя о произошедшем, происходящем и имеющем произойти на нашей планете, все чаще с удивлением (ужасом) задаюсь вопросом о замысле Творца: почему столько крови – реальной (а не краски, которая в триллерах, последние бледнеют перед действительностью)?

Замысел Божий – сотворить богоподобное существо в лице человека. Богоподобие требует свободного выбора между добром и злом. Без свободной воли понятия добра и зла вообще исчезают; остается одно – необходимость. Как бы точен ни был механизм, Вы не сможете назвать его добрым. Свобода не иллюзорная, а реальная содержит опасность выбора зла. Но без этой опасности, то есть без внутренней свободы, человек был бы не личностью, а предметом. Возрастающее зло на земле имеет началом злоупотребление людьми своей свободной волей. Но, зная все негативы современной жизни, надо ужасаться не замыслу Божиему, а страшной, демонической силе греха. Однако, благодаря свободной воле человека, никакая сила не может заставить его совершить грех, если сам человек внутренне не выразит свое согласие. Каждый из нас может убедиться на собственном опыте, что Господь дает нам возможность совершать добро, но мы редко пользуемся этой возможностью; что Господь через нашу совесть предостерегает нас от греха, но мы редко слушаем ее голос. Замысел Божий – дать человеку вечную радость и причастие в Божественных совершенствах, а человек выбирает грязь греха и спрашивает, почему на земле столько несчастий. Хотели бы Вы лишиться свободной воли и возможности нравственного выбора, то есть перестать быть личностью и превратиться в биомеханизм, заводную машину, компьютер, куда вставлена программа? Думаю, что нет. Такая перспектива показалась бы Вам кошмаром из фантастического романа. Не замысел Божий виноват в несчастьях и страданиях мира, а демонизированный человек, который противостоит этому замыслу. Бог знал о будущем человечества, но по Своей любви сотворил мир, чтобы дать возможность спастись тем, кто искренно хочет спасения. Люди в большинстве выбрали альтернативу: через грех и страсти исполнять волю демона. Если Бог послушал бы Вас и не сотворил мира, то не было бы Вас самой, – человека ищущего и вопрошающего, старающегося узнать истину. Что бы Вы выбрали: бытие, даже на залитой кровью земле, или же небытие – эту абсолютную пустоту, где нет ни зла, ни добра, ни Вас самой? Ад – вовсе не неизбежная перспектива. Ад – для тех, кто сжег свою совесть и возлюбил грех; другими словами, в ад попадают те, у кого уже в душе ад.

Вы как-то писали: «В житии святого Григория, архиепископа Римского, описан случай, когда он выпросил своей молитвой освобождение души императора Траяна – известного гонителя христиан – от вечных мук, но это не значит, что Траян вошел в Небесное Царство: чтобы быть в раю, надо иметь рай в своей душе». А где находится это место (свободное от вечных мук) – в раю или в аду?

Время – это период, когда возможно изменение. В вечности изменения не будет, однако вечность – не статика, там будет раскрываться внутренняя сущность человека. Поэтому в вечности спасение из адского состояния невозможно. Далее. Некоторые богословы представляли ад схематично, в виде вложенных друг в друга кругов. В центре этих кругов самое страшное место мучений, называемое «тартаром». Чем ближе к периферии, тем степень мучения ослабевает; на внешнем кругу мучений нет, но там нет и благодати Божией. На этом кругу находятся добродетельные язычники, некрещеные младенцы и те, кто, не зная истинного Бога, старался жить по закону совести и творить добро. Душа императора Траяна, по молитвам святого Григория, была освобождена от вечных мук и пребывает на периферии ада. В древнем варианте жития Григория, архиепископа Римского, на грузинском языке, – одном из самых ранних, сохранившихся до нашего времени, – повествуется о том, что когда Григорий Двоеслов молился Богу, то вместе с ним молился Ангел, а после того как Григорий вымолил Траяна, – Ангел покинул его и больше не молился с ним. Ему явился Господь и сказал, что Он исполнит его молитву, но чтобы он больше не дерзал повторять этого. Таким образом, молитва святого Григория была чрезвычайным событием, как бы исключением. За этот случай ухватились модернисты, чтобы утверждать, будто язычники или вообще неправославные попадают в рай независимо от их веры. В житии святого Макария Великого написано, что когда он молился за весь мир, то язычники, находящиеся в аду, чувствовали некое утешение, а когда Макарий спросил – какое, то ему был дан ответ: «В аду глубокая тьма, а во время молитв Макария язычники видят лица друг друга».